В рамках заседания «Византийского кабинета» состоялся круглый стол, посвященный 100-летию выхода в свет второго тома труда Освальда Шпенглера «Закат Европы» (1922–2022)

Продолжая отмечать юбилейные даты, «Византийский кабинет» 15 декабря 2022 г. провел онлайн круглый стол под названием «Освальд Шпенглер и русская мысль. К 100-летию выхода в свет второго тома труда “Закат Европы” (1922–2022)». Организаторами мероприятия выступили доцент кафедры богословия Игорь Борисович Гаврилов и заведующий кафедрой иностранных языков, доцент священник Игорь Иванов.

В ходе круглого стола обсуждались следующие вопросы: 
•    О. Шпенглер и русская философия XIX в.
•    О. Шпенглер и русская философия Серебряного века 
•    О. Шпенглер и философская мысль русской эмиграции
•    О. Шпенглер как консервативный мыслитель
•    О. Шпенглер и европейская философия XX в.
•    О. Шпенглер и перспективы культурологического знания

Во встрече участвовали:

– Петр Николаевич Базанов, доктор исторических наук, профессор кафедры ЮНЕСКО по компаративным исследованиям духовных традиций, специфики их культур и межрелигиозного диалога, действующей на базе Российского научно-исследовательского института культурного и природного наследия имени Д. С. Лихачева. 

– Виталий Юрьевич Даренский, доктор философских наук, профессор Луганского государственного педагогического университета.

– Максим Викторович Медоваров, кандидат исторических наук, доцент ФГАОУ ВО «Национальный исследовательский Нижегородский государственный университет им. Н. И. Лобачевского».

– Евгений Михайлович Титаренко, кандидат философских наук, сотрудник Санкт-Петербургского государственного университета.

– Светлана Дмитриевна Титаренко, доктор филологических наук, профессор сотрудник Санкт-Петербургского государственного университета.

В начале заседания священник Игорь Иванов сделал презентацию на тему «Национал-консерватизм Освальда Шпенглера и влияние на него немецкой философии XIX в.». Подытоживая свое сообщение, отец Игорь подчеркнул, что по сути дела Шпенглер был продолжателем политической идеологии романтизма. Это отмечают и современные немецкие исследователи, обращая внимания на следующие моменты: 1. Концепция Шпенглера о необходимом переходе политических конституций в цезаризм (имперские времена) позднего состояния цивилизации включает антидемократическую и антилиберальную позицию. 2. Он по своим убеждениям был национал-консерватором и прославлял пруссачество как западное повторение древнеримской экспансии. 3. Он мечтал о будущем Imperium Germanicum, который должен еще раз полностью обобщить и упорядочить «загнивающую» западную культуру. Таким образом, историософия Шпенглера говорит о синусоидальном движении западной цивилизации: проходя через стадии упадка, она создает новые предпосылки для собственной реорганизации на пути к тотальной гегемонии.

Затем слово взял Виталий Юрьевич Даренский, сделав сообщение на тему «Шпенглер и русская историософия», в котором особый акцент был сделан на брошюру «Освальд Шпенглер и Закат Европы» (авторы: Н. А. Бердяев, Я. М. Букшпан, Ф. А. Степун, С. Л. Франк), изданную в 1922 г. в Москве. 

Виталий Юрьевич обозначил ситуацию так: из всех историософских концепций, созданных на Западе, доктрина О. Шпенглера является наиболее близкой русской философии по трем причинам. Во-первых, по причине почти буквального повторения им славянофильских идей, возникших в России на 80 лет ранее и до начала ХХ в. почти неизвестных на Западе. Как уже отмечали исследователи, у О. Шпенглера характеристики русской культуры, реформ Петра I, нигилизма, подражания Западу и др. во многом усвоены им из работ славянофилов. Во-вторых, О. Шпенглер предсказывал рождение девятой в его классификации культуры — русско-сибирской. По сути, вся историософия О. Шпенглера, как в «зерне», уже содержится в стихотворении А. С. Хомякова «Мечта» (1835):

…век прошел, и мертвенным покровом
Задернут Запад весь. там будет мрак глубок...
Услышь же глас судьбы, воспрянь в сияньи новом,
Проснися, дремлющий Восток!

В-третьих, О. Шпенглер близок русской философии стилистически — у него такое же «логосное», а не понятийно-схематической мышление, к которому привыкли на Западе. Такое мышление свойственно «целостному разуму», который схватывает «эйдосы» реальности без их искусственного разложения на отдельные элементы. Так мыслили славянофилы, а затем Н. Данилевский и К. Леонтьев, благодаря чему они начали видеть в истории не западные линейные схемы «прогресса», а целостные органические культуры», живущие своей особой внутренней жизнью. В Европе первым так мыслить смог О. Шпенглер, и это стало сенсацией. Еще большей сенсацией как для европейских, так и для русских читателей стал прогноз о новой русской культуре, которая должна прийти на смену угасающей культуре Запада. Прочитать славянофильские прогнозы не просто у немца, но у певца величия немецкой нации — «последней нации Европы» — удивительно.

Н. А. Бердяев писал: «В России скрыта тайна, которую мы сами не можем вполне разгадать. Но тайна эта связана с разрешением какой-то темы всемирной истории. Час наш еще не настал. Он связан будет с кризисом европейской культуры. И потому такие книги, как книга Шпенглера, не могут не волновать нас. Такие книги нам ближе, чем европейским людям. Это – нашего стиля книга» (Бердяев Н. А. Предсмертные мысли Фауста // Освальд Шпенглер и Закат Европы / Н. А. Бердяев, Я. М. Букшпан, Ф. А. Степун, С. Л. Франк. М.: Берег, 1922. С.72). Концепция «двойного лика России», фрагментарно очерченная О. Шпенглером, является его попыткой объединить в одно целое западные мифы о России и её апологию.

Для современной русской философии наиболее актуальны в наследии О. Шпенглера, во-первых, его «эйдетический» метод понимания истории как метод подлинно философский; во-вторых, его концепция неизбежности смены «фаустовской» цивилизации Запада цивилизацией русской. Этот прогноз полностью подтверждается на наших глазах. Вместе с тем, требует радикальной критики его представление о русской цивилизации Нового времени как некой «псевдоморфозе. На самом же деле, Россия изначально относится к самостоятельному культурному типу – библейской цивилизации, которая сформировалась на Ближнем Востоке в первые века христианства, а затем была передана через Новый Рим — России. И по отношению к этому самостоятельному культурному типу подлинной псевдоморфозой является как раз «фаустовская» цивилизация Запада. Здесь дело в масштабе видения исторической реальности: если мы исходим из фундаментального факта Евангельского откровения, то основы христианской цивилизации будем искать там, где она развивалась до 1000 года н. э. — т. е. тогда, когда «фаустовской» культуры еще не существовало вообще.

Русская культура «моложе» западной не в этническом смысле (русские и немцы «стартовали» в истории одновременно), а потому, что она относится к аутентичной библейской цивилизации, которая всегда молода и находится в точке начала, а не к ее европейской псевдоморфозе, изначально обреченной на дряхлость и распад, завершающийся в наше время. Этнический «субстрат» русских может меняться со временем, но тип их культуры не изменится, если не изменится ее «код»: она всегда будет «молода» по определению.

В настоящее время историософия О. Шпенглера является важной «точкой отталкивания» для построения альтернативной западоцентризму, русской морфологии истории и концепции библейской цивилизации, наследником которой является Россия (См.: Даренский В. Ю. О. Шпенглер о «двойном лике России»: от культур-мифологии к историософским прозрениям // Тетради по консерватизму. 2020. № 4. С. 116–134).

И. Б. Гаврилов в своем кратком вступительном слове обратил внимание на то, что название книги Шпенглера «Der Untergang des Abendlandes» изначально было неточно переведено на русский язык как «Закат Европы». Более точный смысл открывается в выражении «Закат Западного мира», и это чутко уловили русские философы, которые откликнулись на выход книги. Продолжая тему влияния книги Шпенглера на русскую философию, И. Б. Гаврилов обратился к сборнику «Освальд Шпенглер и Закат Европы» (1921). Один из его участников Ф. А. Степун назвал Шпенглера «мужественным пророком». В статье «Освальд Шпенглер и Закат Европы» Степун писал: «Содержание его пророчества — смерть европейской культуры. Пройдет немного столетий и на земном шаре не останется ни одного немца, англичанина и француза, как во времена Юстиниана не было больше ни одного римлянина».

Продолжая разговор об осмыслении истоков западного упадка в русской историософии, Игорь Борисович обратил внимание на известную мысль русского консервативного мыслителя, литературного критика и поэта С. П. Шевырева из его программной статьи «Взгляд русского на образование Европы», опубликованной в журнале «Москвитянин» (1841): «Да, в наших искренних, дружеских, тесных сношениях с Западом, мы не примечаем, что имеем дело как будто с человеком, носящим в себе злой, заразительный недуг, окруженным атмосферою опасного дыхания. Мы целуемся с ним, обнимаемся, делим трапезу мысли, пьем чашу чувства... и не замечаем скрытого яда в беспечном общении нашем, не чуем в потехе пира будущего трупа, которым он уже пахнет!»

Среди важнейших вопросов, поставленных в книге Шпенглера, докладчик отметил также его теорию псевдоморфоза, оригинальный взгляд на Петра Первого и допетровскую Русь, оценку русской революции 1917 г. и др. Заканчивая свое выступление, Игорь Борисович подчеркнул, что фундаментальный труд немецкого философа продолжает волновать сознание современной России, обращение к нему русской мысли XXI в. вполне закономерно и необходимо.

После выступил Максим Викторович Медоваров с подробным обзором жизни и деятельности О. Шпенглера как философа, историка, политика и искусствоведа. Максим Викторович отметил, что именно после опубликования своего «Закат Европы» О. Шпенглер все больше и больше погружается в исторические исследования и фактически становится профессиональным историком и археологом, изучающим древнейшие цивилизации Средиземноморья вплоть до своей кончины в 1936 г. Его вклад признали такие маститые ученые, как Э. Мейер, К. Доусон и Э. Кесада. Кроме того, именно по инициативе О.Шпенглера его ученик, Ганс Эрих Штир, с 1935 г. стал издавать журнал “Die Welt als Geschichte” («Мир как история»). Значение Шпенглера как историка было подтверждено еще и тем, что труды позднего Шахенмайера показали правоту раннего Шпенглера. Максим Викторович сделал также краткие пояснения различным этимологическим анализам Шпенглера, особенно тех терминов, которые связаны с концептами Запад (Тартас — тартар, Эреб — Европа) и Восток (Аласия (Кипр) — Елисейские поля) и т. д.

В свою очередь Петр Николаевич Базанов представил свои размышления на тему «Шпенглер и русская эмиграция», прокомментировав реакцию на полемику западников и почвенников, например, у таких мыслителей первой половины ХХ в., как: Н. В. Устрялов, Н. П. Кольцов, С. Л. Франк, А. Н. Толстой, Н. И. Ульянов и др. В частности, было отмечено, что С.Л. Франк также полагал, что нет никакого “заката” Запада, а есть временная его “болезнь”, которая так или иначе приведет к новому этапу его существования. Петр Николаевич указал на интересную деталь в полемике того времени: А. Н. Толстой сразу после выхода в свет второго тома книги О. Шпенглера «Закат Европы» написал на нее пародию в виде романа о гибели цивилизации. Роман назывался «Аэлита (закат Марса)» и выходил частями в берлинской эмигрантской газете «Накануне» в 1922 г., а затем был издан советским издательством «Госиздат» в 1923 г. (последующие издания были уже под названием «Аэлита»). В некоторой мере можно утверждать, что А. Н. Толстой как антимодернист высмеивал саму концепцию цикличности культур.

Затем выступила Светлана Дмитриевна Титаренко с докладом «Освальд Шпенглер и Вячеслав Иванов: две модели развития культуры», отметив, что В. Иванов ведет со Шпенглером скрытый диалог (о двух ключевых моделях культуры) в своем сочинении «Родное и вселенское» (1918), рассматривая действие варварского и христианского начал в западных и славянских путях развития. При этом В. Иванов говорит в перспективе философии и эсхатологии. Кроме того, в своей пьесе «Любовь — мираж?» В. Иванов упоминает Шпенглера в ироническом ключе. Однако, как подчеркнула Светлана Дмитриевна, оба мыслителя (В. Иванов и О. Шпенглер) являются мифотворцами культуры: Шпенглер создает вагнерианский миф о возрождении германской империи через миф о власти и внешней активности (аполлоновское начало), а В. Иванов создает миф о спасении культуры через славянское возрождение, через восхождение к Древу Господню, древу души (через нравственность и преображение в духе и Истине) — это живая внутренняя деятельность (дионисийское начало). По Шпенглеру же — культура должна служить делу порабощения мира воле германской нации. По сути, в «Закате Европы» нет духа христианства, — подытожила свой доклад Светлана Дмитриевна.

Завершил встречу Евгений Михайлович Титаренко с обзорным сообщением на тему «“Шпенглер не прав...” “Апокалипсическая цель” и культура в свете идей русского космизма (А. К. Горский, Н. А. Сетницкий, В. Н. Муравьев)». Евгений Михайлович сделал акцент на пафосе этих последователей философии Н. Ф. Федорова, видевших трагедию эпохи в том, что русские ждали торжества третьего Рима, а доминировать стал Третий Интернационал. В виду великих потрясений начала ХХ в., они делали вывод, что только апокалиптический вызов может дать основание для динамики культуры и для так называемой «победы над временем». При этом А. К. Горский и Н. А. Сетницкий считали ошибочным разделение русской культуры на секулярную и светскую, поскольку она по своей сути и истокам является народно-христианской.

В заключение круглого стола его организаторы поблагодарили коллег за активное участие и обозначили тематический спектр для новых заседаний «Византийского кабинета» в 2023 г.