Священник Михаил Легеев: «Необходимо выводить русское богословие на лидирующие позиции в мировой богословской науке»

Священник Михаил Легеев. 

«Необходимо выводить русское богословие на лидирующие позиции в мировой богословской науке»

Разговор накануне выхода книги

Издательством полностью подготовлена и отправлена в печать монография «Богословие истории и актуальные проблемы экклезиологии». Накануне выхода книги в свет состоялась беседа директора Издательства Д. В. Волужкова с автором – доцентом кафедры богословия СПбДА священником Михаилом Легеевым.

Д. В. Волужков. Отец Михаил, хочу поздравить Вас с завершением работы над монографией! Еще несколько дней, и мы возьмем в руки пахнущую типографской краской книгу. Какие чувства Вы сейчас испытываете?
о. М. Легеев. Удовлетворение))) Поскольку каждая книга, как некая очередная веха, знаменует собой завершение определённого этапа в научно-богословской работе, можно даже сказать, этапа творчества. И соответственно, переход к новому этапу, началу реализации новых планов, новый импульс научного развития.

Д.В. Работа над монографией заняла более полугода. Как Вы оцениваете такой срок работы над изданием?
о. М.Л. Более полугода – активный процесс формирования самой книги из суммы в той или иной степени уже подготовленных материалов, их доработка, шлифовка и т.п. В целом основной объём текста книги был написан примерно в течение полутора лет. Но кое-что (пара глав) вошло в неё и из написанного намного ранее – лет 7-8 назад. Все эти сроки мне кажутся нормальными. Обычно у меня работа над книгой может занять год, или полгода, или полтора, в зависимости от её сложности. Эта книга сложная.

Д.В. В аннотации монографии говорится, что она «посвящена обоснованию богословия истории в качестве самостоятельного направления научно-богословской мысли». Возникает вопрос – если понятие «направление» здесь Вы употребляете в единственном числе, то в каком объеме берется понятие «история»? Это история вообще – некая всемирная история – либо это какая-то конкретная история, например, история Церкви, история Русской Церкви, история Древнего Рима, история России и т.д. и т.п.?
о. М.Л. Эта книга, и соответственно, само богословие истории, о котором в ней идёт речь, имеют систематический характер. Таким образом, в основе рассмотрения здесь лежат исторические закономерности как таковые, но они берутся и рассматриваются в разных масштабах: отдельного человека, общины (и соответственно, вообще некоего социума), всецелой Церкви (и соответственно, всего человечества и его всеобщей истории). Процессы, происходящие в Церкви, в её историческом развитии, на разных уровнях и в разных масштабах её бытия, являются определяющими, стержнеообразующими для истории вообще – для истории мира и человека в мире. Что же касается конкретных и локальных историй (Византии, России и др.), то они здесь могут быть использованы лишь в качестве примеров, иллюстрирующих закономерности и явления систематического порядка.

Д.В. Далее в аннотации сказано: «Такой опыт впервые предпринимается не только в рамках отечественной и зарубежной православной науки, но и в рамках христианского богословия как такового». То есть за много веков развития христианского богословия никому в голову не пришло заняться богословским осмыслением истории?
о. М.Л. В древние времена вообще не существовало специализации в современном смысле этого слова. Наше время – время специализации и, одновременно, – интеграции друг с другом многих научных направлений. Раньше такого не было. Богословие истории существовало как фон, но не как научное направление в строгом смысле этого слова. Сегодня время таких «трендов» в богословской науке как богословие образование, богословие личности… наконец, богословие истории. Они способны помочь решить важные, а иногда и важнейшие задачи, стоящие перед именно современной богословской мыслью и вообще перед Церковью. Конкретно для богословия истории эти задачи сконцентрированы в области экклезиологии.

Д.В. Давайте представим, что о Вашей монографии скажут профессиональные историки после прочтения аннотации и после прочтения всей книги?
о. М.Л. Возможно, вопрос поставлен не совсем верно. Данная монография адресована не столько историкам, сколько богословам, даже догматистам. Важно, что скажут они! И что бы они не сказали, даже если со стороны отдельных лиц будет отрицательная реакция (предположим такую ситуацию), я буду рад уже самому факту внимания. Ведь в этой книге затрагиваются весьма резонансные богословские вопросы, которые назрели для нашего времени, для XXI века, о которых необходимо говорить сегодня, и говорить на серьёзном академическом уровне, продвигать их обсуждение, не ограничиваться критикой, но находить в конечном итоге положительные решения. Так что, что бы ни сказали те или иные церковные учёные, богословы ли, или историки, мне бы хотелось, в первую очередь, чтобы они что-то сказали, чтобы была реакция, резонанс – чем шире, тем лучше.

Д.В. Не боитесь обвинений со стороны историков в том, что Вы не историк?
о. М.Л. Нет, не боюсь. Для богословия истории не требуется такой исторической детализации, которую смог бы обеспечить историк. Здесь стоят совершенно другие задачи.

Д.В. Выходом Вашей монографии заявлена новая рубрика «Богословие в XXI веке». Как Вы думаете, как такое заявление воспримут Ваши коллеги-богословы?
о. М.Л. Думаю, что с радостью. Во всякой истории существуют некие опорные точки. Сейчас, как мне кажется, необходимо продвигать вперёд русское богословие, выводить его на лидирующие позиции в мировой богословской науке. Эта задача вполне исполнима, к этому есть все предпосылки. Поэтому любой толчок, даже выраженный в виде лозунга или знака (а подобная рубрика, думаю, – знак) должен быть воспринят позитивно и способен пробуждать синергийную энергию к совместной работе.

Д.В. Монография написана весьма непростым, я бы даже сказал, довольно сложным языком. Так же Вы пишете и свои статьи, например, в «Христианское чтение». Это Ваш личный научный язык, либо это некий общий стиль, язык современного богословия?
о. М.Л. Конечно, мой личный стиль и язык, в первую очередь. Хотя, с другой стороны, бывают вещи, о которых простым языком сказать просто невозможно. Вообще я сам сторонник максимальной простоты там, где это возможно. В данном случае мой стиль отчасти обусловлен непростыми задачами плюс привычкой к концентрированному изложению мысли научного характера.

Д.В. А возможно сегодня богослову выражать свои идеи и доказывать свои положения простым, понятным любому простому человеку языком? Или современное богословие не стремится быть понятным простому человеку, не ученому?
о. М.Л. Конечно, возможно! Я и сам так делаю, например, в храме на проповеди. Но там стоят совершенно другие задачи – не такие комплексные и не такие сложные. Для «простого человека» сложный богословский вопрос может быть, как правило, лишь очень дозированной иллюстрацией того, что ему действительно нужно в его христианской практической жизни, в его духовных запросах и нуждах.

Д.В. Вторая глава монографии называется «Божественная Педагогика» и её значение для современного педагогического процесса». Я попрошу Вас специально для читателей нашего сайта изложить суть этой главы одним предложением.
о. М.Л. Уточняю: вторая глава второго раздела монографии! Суть одним предложением: жизнь и наука, научный процесс и жизненный путь человека к Богу, развиваются по одним и тем же законам, как бы это ни звучало парадоксально или даже дико для некоторых современных учёных, далёких от Церкви и церковной жизни.

Д.В. Попрошу Вас столь же лаконично рассказать посетителю сайта о содержании третьей главы «Научно-технический прогресс в контексте «Божественной педагогики». Одним предложением.
о. М.Л. Опять уточнение: третья глава второго раздела. Замечу, что наиболее важным, с моей точки зрения, является всё же первый раздел книги. А отвечая на вопрос, скажу так: НТП есть костыль для стареющего человечества, что неизбежно и даже необходимо, но отнюдь само по себе не оптимистично. Данная глава богословски обосновывает и объясняет эту мысль.

Д.В. И, напоследок, традиционное – Ваши творческие планы?
о. М.Л. Из самых ближайших: продолжить уже идущую работу над следующей монографией, которая будет посвящена уже не систематике, а историческому развитию проблематики богословия истории. Одновременно с этим хотелось бы закончить докторскую диссертацию… В среднесрочной перспективе (2-3 года) планирую написать второй и третий тома Патрологии. Студенты их давно ждут, а я им обещал!